Этот миф - один из примеров виктимблейминга (от англ. victim - жертва и blaming - обвинение), то есть пострадавших обвиняют в том, что они подверглись насилию, например, из-за “неправильного” действий или внешнего вида. Виктимлейминг - индикатор того, что общество считает насилие приемлемым и оправдывает его, перекладывая ответственность на пострадавших. Правда заключается в том, что насилие невозможно спровоцировать, так как у того, кто совершает насилие, всегда есть выбор. Вся вина и ответственность всегда лежит на тех, кто совершает насилие.

Это не так. Насилие - это преступление. Последствия для пострадавших наступают вне зависимости от того, вынесен ли судебный приговор. Пострадавшие могут обратиться сразу, через некоторое время или не обратиться вовсе в правоохранительные органы по разным причинам. Например, у пострадавших может не быть ресурсов, информации, физической возможности обратиться с заявлением (проблемы со здоровьем, трудности рабочего и/или бытового характера и др.). Человек может находиться в тяжелом психологическом или физическом состоянии, бояться осуждения или волноваться о своей безопасности или безопасности близких.

Отсутствие физического сопротивления вовсе не является разрешением на вступление в сексуальные отношения. Молчание - не знак согласия. Каждый человек реагирует в ситуации насилия индивидуально. Реакция замирания - наиболее распространённая защитная реакция, с помощью которой тело снижает вероятность ущерба. Нет правильных или неправильных реакций в ситуации, когда посягают на ее неприкосновенность и жизнь.

Единственным основанием считать, что все было по согласию, это предварительно получение активное согласия. Согласие должно быть дано добровольно (не под давлением), человек должен понимать, на что соглашается, и согласие должно быть активным (не просто “не против”, а “всеми руками за”). Важное напоминание: согласие возможно отозвать в любой момент.

Любой человек может столкнуться с насилием независимо от пола, гендера, возраста, социального положения и др. Насильники выбирают и создают безопасные для себя условия совершения насилия. Часто они выбирают своей целью людей, которых считают более уязвимыми в конкретных обстоятельствах. Возраст и внешний вид не имеют значения.

Сексуализированное насилие – не про секс. Основной мотив агрессора — желание почувствовать власть и контроль над другим человеком. К тому же чаще всего акт насилия спланирован. Недопустимо использовать других людей как объекты для своего удовлетворения. “Секс”, который нужно “потерпеть” — это не секс, а насилие.

Нет универсального способа защитить себя или своих близких. Насильник принимает решение напасть и выбирает обстоятельства и цель, как правило, безопасные для себя. Единственный надёжный способ избежать насилия - не совершать его. Вся ответственность лежит на насильнике.

Насилие может происходить в самых разных обстоятельствах, в разное время. Довольно часто - дома у пострадавшей стороны, в доме агрессора или в их общем жилище. Обстоятельства определяет насильник, так чтобы ему было безопасно.

В подавляющем большинстве случаев насилие происходит со стороны людей из круга знакомых, друзей, партнера или семьи, которым пострадавшие доверяли. Доверять людям - не преступление, а вот совершать насилие, злоупотребляя доверием - да

Согласие на брак не равно согласию на секс. Сексуализированное насилие происходит там, где не соблюдаются принципы согласия. Люди в отношениях имеют точно такое же право отказаться от секса, если не хотят его. Законом никак не ограничено, кто может быть пострадавшей стороной.

Специалисты считают, что изнасилование в браке должно быть выделено как особый состав преступления и прямо описано в уголовном кодексе. 

Дети крайне редко врут о насилии. Гораздо более распространенная ситуация — детям не верят, когда они рассказывают о совершенном против них насилии.

Доведение дела до суда может занять много месяцев или даже лет, это очень непростой процесс, который требует от пострадавших затраты сил, времени и ресурсов. К сожалению, такие процессы не учитывают специфику психологического состояния пострадавших. Сотрудники правоохранительных органов могут находиться под влиянием тех же самых мифов, они могут предвзято относиться к пострадавшим. Отстоять себя в таких условиях может быть непросто, особенно если рядом нет юриста/адвоката (услуги которого пострадавшие должны оплатить самостоятельно). В дополнение к этому медосмотр и сбор вещественных доказательств, поиск и опрос свидетелей могут стать дополнительным стрессом для пострадавших.

Если следователь меняется (что происходит довольно часто), то многие процессы приходится проходить заново. В течение этого времени пострадавших многократно опрашивают обо всех подробностях преступления, часто вдаваясь в детали, не имеющие отношения делу (например, был ли сексуальный опыт до этого или какова характеристика с места учёбы или работы). Всё это может привести к повторной травматизации.

Люди, вовлеченные в проституцию, находятся в уязвимом положении, часто имеют множественный опыт насилия и их не защищает закон (в РФ). Часто насильники используют стигму, чтобы избежать ответственности и заставить оправдываться пострадавших: будто достаточно сказать, что это проститутка хочет больше денег – и все посчитают, что никакого насилия не было.

Исследователи отмечают, что доля ложных заявлений о преступлениях, связанных с сексуализированным насилием, такая же, как и в случаях ложных заявлений о других преступлениях. По разным оценкам экспертов она составляет от 2 до 8%. Недоверие и предвзятое отношение общества и самих работников правоохранительных органов к заявлением пострадавших является одной из ключевых проблем, препятствующих расследованию таких преступлений.

Заявление о пережитом насилии нельзя назвать хоть сколько-нибудь надежным способом получить деньги.

Весь процесс доведения дела до суда требует от пострадавших много ресурсов, в том числе финансовых. Пострадавшим приходится нанимать адвоката, ходить на дачу показаний и другие следственные процессы, что может быть связано с дополнительными издержками. Например, сокращением или даже утратой заработка, дополнительными тратами бытового характера или даже необходимостью смены места жительства. В России нет широкой практики присуждения значительной моральной компенсации вреда даже в случае успешного доведения уголовного дела до суда.

Насилие действительно очень распространено, но это не норма, а проблема нашего общества. Мало у кого получается игнорировать случившееся. Подавление воспоминаний и переживаний не очень помогает, когда речь идет о травматичном опыте. Восстановление возможно, однако оно требует ресурсов, времени и поддержки.

Пострадавшие имеют право на признание серьезности ситуации, их чувств и переживаний, на поддержку и помощь со стороны близких и специалистов, на бережное отношение к себе.

Обычно мы ждем того, о чем договорились (общения, совместного времяпрепровождение и др.) и предполагаем, что любые действия будут по взаимному согласию и в атмосфере уважения. Это нормально — доверять людям и не ждать, что человек злоупотребит нашим доверием.

Такие заявления нормализуют насилие и поддерживают преступников. Ни пол, ни употребление алкоголя не является оправданием насилию. Если человек склонен совершать насилие когда выпьет — ему нельзя пить (и стоит пересмотреть систему ценностей — у людей, не допускающих для себя насилие, такой тяги нет вне зависимости от количества алкоголя в крови).